Приветствую Вас Гость!
Пятница, 29.03.2024, 11:20
Главная | Регистрация | Вход | RSS

Центр информации
(разделы)

Слово Правды (газета) [5]
Ежемесячная региональная газета. Материалы газеты. Статьи и публикации.
Орские Известия (газета) [3]
Ежедневная городская газета. Материалы газеты. Статьи и публикации.
Энциклопедия [14]
Орская Городская Энциклопедия
Школа "Экспресс" [10]
Статьи молодых журналистов
Архив статей [33]
Статьи не вошедшие в другие разделы.

Наш опрос



Оцените сайт НПСО
Всего ответов: 3133

Все опросы

Статистика




Онлайн всего: 3
Гостей: 3
Пользователей: 0


















































































Форма входа

Поляничко В.П.


9.03.1937-1.08.1993
Узнать больше...

Общественная приёмная

Энциклопедия

Поиск

Наши баннеры

НПСО баннер



| Ещё баннеры |

Наши друзья

Подписка на рассылку

Имя: 
E-mail

Центр информации

Главная » Статьи » Газеты и издания » Орские Известия (газета)

Вячеслав ДЮНДИН: Когда сомнения – в пользу обвинения
Из записок правозащитника.
Когда сомнения – в пользу обвинения
«Неустранимые сомнения в виновности лица
толкуются в пользу обвиняемого»
ч.3 ст. 49 Конституции РФ

Это преступление выделялось особой жестокостью.
В полдень 2 февраля 2004 года жители частных домов по улице Гастелло в Оренбурге обратили внимание на густой белый дым, идущий из трубы дома 86, что не характерно для газового отопления. В этом доме жил Иван Васильевич Молчанов, 92-х лет, совместно с дочерью Любовью Молчановой, 57 лет и её 20-тилетним сыном Алексеем Ступацким. Около 16 часов дня встревоженная соседка позвонила «01». Пожарные, справившись с внутренним возгоранием, обнаружили в доме три трупа. Прибывшие сотрудники милиции установили, что смерть у всех наступила от многочисленных ножевых ранений. Заметая следы, убийцы подожгли дом изнутри, но серьёзного пожара не получилось и строение практически уцелело.

Подозреваемые

Уже вечером 11 февраля были задержаны и доставлены в Дзержинский РОВД Оренбурга подозреваемые - двадцатилетние оренбуржцы - Денис Лемясов, Николай Игошин и Антон Лучанинов – бывшие одноклассники Алексея Ступацкого. 3 мая 2006 г. все трое приговором Оренбургского областного суда признаны виновными в совершении преступлений, предусмотренных статьями 162, 167, 105 УК РФ. Все трое вины не признали, но каждому судом назначено наказание в виде лишения свободы сроком на двадцать три года. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 27 октября 2006 г. оставила приговор без изменения.
Казалось бы, точка поставлена. Вот только согласиться с таким финалом мешают серьёзные сомнения, которые подстерегают чуть ли не на каждом листе уголовного дела. Уже личности осуждённых вызывают недоверие к приговору. Вот эти двадцатилетние, несудимые, работающие парни из благополучных семей, с отличными характеристиками соседей и коллег, смогли сотворить такое? Невероятно! Но что значит вера в оценке преступления, если есть доказательства? Если есть… А есть ли они, и достаточны ли для обвинительного приговора? Эта публикация – попытка проанализировать приговор с точки зрения разумности и основных принципов правосудия – презумпции невиновности и равноправия сторон перед судом.

Версия

Любое преступление изначально ставит перед следователем вопрос о мотиве - кому выгодно? Профессионализм следователя проверяется уже на этом этапе. Допрос брата Молчановой подсказал следователю, казалось бы, самую логичную версию. В Челябинске у Молчановой и её сына Алексея осталась собственность в виде 9/10 долей двухкомнатной квартиры, в которой на день преступления проживала вторая семья Ступацкого, отца Алексея. Эту пропорцию установил своим решением суд в Челябинске незадолго до трагедии. После смерти семьи Молчановых претендовать на жилые метры больше было некому. На эту версию работает и тот факт, что преступники ничего не взяли. В прокопчённом доме остались нетронутыми деньги в сумме 14 тысяч рублей, музыкальный центр, компьютер. Даже женские золотые украшения на Молчановой убийцу не заинтересовали. Почему вариант с квартирой не заинтересовал следствие, остается загадкой. Факт заключается в том, что НИ ОДНОГО следственного действия в «челябинском» направлении оренбургские следователи не сделали.
Следствие вцепилось в мотив преступления, который способен вызвать улыбку своей глупостью. Будто бы Лучанинов из «слухов» узнал, что дядя Алексея должен привезти из Челябинска крупную сумму, (называется даже цифра – 300 тысяч рублей) и подговорил Игошина и Лемясова эти деньги отобрать. Напав на дом Молчановых, они, якобы, убили всех и унесли из дома 200 (!!!) рублей и некие золотые украшения, которые затем продали неизвестным лицам. Откуда взялась цифра 200? Да просто дядя Ступацкого, который действительно привез сестре ее пенсию из Челябинска за неделю до ее гибели, при пересчете денег, обнаруженных на пожарище в трёхлитровой банке, недосчитался двух сотенных купюр. Вот какой логикой оперируют следователи, когда нет ничего лучшего. Подсудимые утверждали в суде, что подписывали признания под пытками. Если это так, тогда всё понятно. Добившись нужных показаний, следователи стали пленниками своей глупости. Но куда смотрел суд, основывая на этой несуразице приговор?

Ниточка

В судебных прениях гособвинитель Анненков признал, что главной ниточкой обвинения стали трафики телефонных переговоров. Он заявил также, что трафики доказывают, будто телефон «Siemens AG SL45i», принадлежавший Алексею Ступацкому, побывал в руках Лучанинова и последний обменял его 2 февраля 2004 года на другой телефон. Но давайте посмотрим, так ли этот факт неоспорим? Действительно, в деле имеется копия договора, согласно которому А. Ступацкий в январе 2003 года приобрел симкарту с избирательным номером ххх434. Но приобрел вместе с телефоном «Nokia 3310»! Нет документальных доказательств того, что Алексей когда-либо пользовался телефоном «Siemens AG SL45i». Нет и самого телефона! Есть только путаные показания знакомых Ступацкого, прошедших через кабинеты оперов и следователей.
Трагедия настигла Лемясова в тот момент, когда на его телефоне разрядилась батарея. Он вставил свою сим-карту в телефон знакомой девушки, который, по версии следствия, был задействован в цепочке перестановок сим-карт, способной вывести на преступников. Но эта ниточка быстро оборвалась, когда один из владельцев показал, что одну и сим-карт, которая отразилась в детализации, у него украли вместе с телефоном два года назад.
В день задержания у Лучанинова изъят сотовый телефон «Эриксон- Т29с». Антон сразу сообщил, что этот телефон он, якобы (не забываем о пытках! – В.Д.), получил от скупщика Ш. в обмен на «Siemens AG SL45i», который он приобрёл несколько дней назад у другого скупщика. Эти показания подтверждаются показаниями Ш. и детализациями телефонных компаний. Однако, оперативники не внесли эту информацию в протокол допроса. Зато именно с этого времени в показаниях свидетелей, знакомых А. Ступацкого и Ш. появляются внешние приметы телефона «Siemens AG SL45i», о которых рассказал сам Лучанинов. Телефонные детализации составляют целый том уголовного дела, однако в них столько ошибок и неустраненных противоречий, что на их основе не только приговор, а просто логичный вывод нельзя составить.

Кровь

Но, может быть, за телефонную ниточку следствие вытянуло что-то более веское? Вот, например, кровь на одежде подсудимых. Возьмем только одежду Дениса Лемясова. Для краткости. При визуальном осмотре его вещей, согласно протоколу обыска в квартире родителей, следов крови на одежде Лемясова не было обнаружено! Не было их и при осмотре вещей с участием понятых! Однако, в ходе экспертизы одежды эксперт уже обнаруживает бурые пятна на толстовке Лемясова, дублёнке и ботинках. Но тут же и неожиданность в заключении эксперта - «принадлежность крови на толстовке потерпевшим ИСКЛЮЧАЕТСЯ!» Причём, на толстовке обнаружено самое большое количество крови. На дубленке пятен значительно меньше, а ведь, по версии следствия, она была одета поверх толстовки! Что же произошло? Уголовно-процессуальный кодекс в статье 202 предписывает строго - изъятие образцов крови для экспертиз – это прерогатива эксперта! Всякое изменение этого порядка означает нарушение Закона. Эксперты брали кровь потерпевших на марлю 13 февраля 2004 года и хранили её в сухом виде в экспертном учреждении. Адвокаты же установили, что и сотрудники прокуратуры Дзержинского района также брали жидкие образцы крови с трупов из морга уже на следующий день после убийства, и хранились эти образцы там же, где и одежда подсудимых. Не этой ли кровью мазали одежду подсудимых, да перепутали пробирки? Ссылок в деле на то, что изъятые прокуратурой образцы крови использовались для иных целей, нет. Но есть еще одна интересная деталь. Работники морга, допрошенные в суде по поводу изъятия крови с трупов, чистосердечно показали, что до судебного заседания их завели в кабинет судьи, где им показывали протоколы, после чего они всё увиденное обсудили с судьёй. Это означает, что судья без участия сторон, вне рамок судебного заседания, общался со свидетелями. То есть, по сути, готовил их к допросу. Как можно после этого говорить о принципе состязательности и равноправия сторон, закрепленном в статье 15 УПК РФ?

Экспертиза

Ситуация, когда суд не доверяет экспертам, чрезвычайно редка. Но здесь суд отверг сразу три заключения экспертов по крови № 327, 329 и 341. Причина, как сказано в приговоре - «в ходе проведения данных экспертиз экспертами была использована аппаратура, обладавшая значительно меньшими разрешительными способностями, чем при проведении экспертизы № 122». Эксперты в судебном заседании не допрашивались. Поэтому заглядываем в материалы дела и… видим, что в указанных заключениях вообще отсутствуют сведения о том, какие технические средства применялись экспертом. Кроме того, следует отметить, что экспертное заключение №122 было получено уже в судебном заседании и проводились по тем же вопросам, которые уже ставились на разрешение экспертов в ходе предварительного следствия. Не означает ли это, что у стороны обвинения, заявившей ходатайство о повторной экспертизе, и у суда, заявленное ходатайство удовлетворившего, возникли сомнения, которые они попытались устранить в суде?
В приговоре суда вообще не получили оценки показания четверых свидетелей защиты и восемнадцати экспертных заключений. Содержание же других доказательств отражено в приговоре лишь выборочно, в части, поддерживающей версию обвинения, и, к тому же, в интерпретации суда.

Алиби

У всех троих - алиби. Лучанинов и Игошин ночевали дома. Это подтверждают их родители и родственники Игошина, оставшиеся ночевать у Игошиных после возвращения с охоты. Алиби Дениса Лемясова выглядит еще более убедительно. В судебном заседании были допрошены одиннадцать свидетелей, коллег Дениса. Все, расписавшись под предупреждением об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, утверждали, что в ночь с 1-го на 2-е февраля 2004 года Денис, никуда не отлучаясь, находился на своем рабочем месте в клубе «Гараж в апельсинах», где проходила корпоративная вечеринка. Все свидетели подробно описали, во что был одет Лемясов, и какого цвета была его одежда. Рассказали даже, что в тот вечер произошел конфликт между Лемясовым и одним из посетителей. Однако эти показания признаны судом недостоверными. И почему же? Суд нашел противоречия в части: «количества и описания участников конфликта; того, кто из охранников и других работников клуба принимал участие в конфликте, кто из них где находился во время конфликта; и т.д. (так в приговоре!)»
Но разве отдельные несовпадения в показаниях свидетелей не могли быть вызваны субъективным восприятием событий? Одно запомнил охранник, в обязанности которого входило не допускать в клуб посторонних, и совершенно другое - уборщица, которая должна была мыть полы и убирать осколки разбившейся бутылки. Более того, наличие в показаниях свидетелей некоторых несовпадений говорит об обратном. Ведь если бы свидетели давали заведомо ложные показания, то их показания совпадали бы от первого до последнего слова.

Пытки

Во время судебного заседания подсудимые заявили о применении к ним пыток на стадии предварительного следствия. Можно этому не верить, но проигнорировать медицинские документы - нельзя. У всех троих – телесные повреждения. Суд при оценке доказательств с точки зрения их допустимости, заявления о пытках не принял во внимание, указав, что они «тщательно проверены судом и не нашли своего подтверждения». Однако фактически вся «тщательность» свелась к допросу следователей. То есть, для опровержения показаний подсудимых суд использовал показания следователей, тем самым признав их обладающими большей юридической силой. Возникает вопрос: почему не наоборот? Где презумпция невиновности? ПризнАется ли в суде следователь, что он применял к подозреваемым пытки? Ответ очевиден.
Эксперт Независимого экспертно-правового Совета (г. Москва), кандидат юридических наук Татьяна Маркова, изучив по моей просьбе 15 томов уголовного дела, сделала неутешительный для судьи вывод - его приговор необоснованный. Суд изначально из всей совокупности доказательств выделил ту их часть, на основании которой априори установил для себя обстоятельства преступления. А затем все иные доказательства отвергал только потому, что они противоречат данной части, которую затем и положил в основу приговора. Иными словами, в нарушение принципа состязательности сторон суд встал на сторону обвинения, поставив доказательства по значимости выше доказательств защиты. Тем самым профессионально подтверждена правота родителей осужденных, тщетно добивающихся даже не отмены приговора, а пока только разумных ответов на вопросы, которые проигнорировал суд.

Вячеслав Дюндин

Данная публикация является мнением журналиста в соответствии со ст. 10 «Европейской Конвенции о защите прав человека» и принципом «Промолчать невозможно».
Категория: Орские Известия (газета) | Добавил: Korovin (30.10.2016)
Просмотров: 3680 | Теги: Орск, оренбург, Дюндин, правозащитник, наказание | Рейтинг: 5.0/32
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]